Сообщение Ю.Лобзина на совещании с В.Путиным по вопросу о санитарно-эпидемиологической обстановке в РФ

В.Путин: Юрий Владимирович Лобзин, мы с Вами буквально позавчера тоже имели возможность поговорить. Я имел удовольствие послушать Ваше мнение о том, как протекает заболевание у детей, какие здесь есть особенности. Вот Вы слышали, Николай Николаевич, например, считает, что нужно детские площадки открыть и дать возможность даже школам работать. Юрий Владимирович, что бы Вы хотели сказать и по этому поводу и вообще по теме, над которой всю жизнь работаете? Пожалуйста, о детях.

Ю.Лобзин: <...> Владимир Владимирович, после Вашего звонка мы проанализировали более 50 научных публикаций, кроме того, наш пока ещё не очень большой, но отечественный опыт. Я бы хотел доложить тезисно. У меня здесь есть пять тезисов, которые я хотел бы предложить для обсуждения.

Первый тезис: дети болеют COVID существенно реже, чем другие возрастные категории. По разным данным, в Соединённых Штатах Америки - пять процентов, в Китае - это примерно два процента, в Италии - 1,2, на сегодняшний день в Российской Федерации, вот вечером мы посчитали вчера, - 2,9 процента, но есть существенные отличия по регионам: где‑то один процент, допустим, где‑то чуть больше.

Второй тезис: дети болеют легко. 90 процентов - лёгкие и бессимптомные формы, примерно 10 процентов средней тяжести, и единицы - тяжёлые, примерно 0,5-1,2 процента. Причём из тяжёлых нуждаются в переводе в ОРИТ только те дети, которые даже идут не на ИВЛ, а идут для кислородной поддержки, и благополучно возвращаются потом после купирования вот этой острой ситуации.

Третий тезис: есть дети из группы риска, которые требуют к себе особого внимания. Это дети с онкологической патологией, с иммунодефицитными состояниями, с бронхолегочной дисплазией, с заболеваниями сердца и так далее - к ним особое внимание. В мире почти из двух с половиной миллионов зарегистрированных случаев COVID чуть больше десяти летальных исходов у детей: три - в США, два - в Китае, и по другим странам по одному-два, и все эти дети погибшие имели то или иное состояние, относящееся к группе риска.

Вот эти три тезиса позволяют нам сформулировать и четвёртый тезис, в частности, дать какие‑то предложения по организации медицинской помощи у детей.

Здесь первопроходцем была Москва, они с 13 апреля приняли решение, на мой взгляд, правильное решение: все лёгкие и бессимптомные формы болезней у детей надо лечить амбулаторно, на дому. Есть критерии лёгкой формы, я не буду сейчас об этом подробно говорить. Санкт‑Петербург также принимает такое решение, я только что до нашего сегодняшнего совещания беседовал с Александром Дмитриевичем Бегловым, и это также решение будет проведено.

Почему это правильно? Первое, дети лучше переносят лечение дома, нет психологической травмы, насильного разобщения с родителями - раз. Второе, мы таким образом избавляемся от избыточной перегрузки стационаров. И третье, меньше вероятность распространения инфекции, в том числе и медицинского персонала.

Вчера вечером я с начмедом Филатовской больницы в Санкт‑Петербурге подробно это обсуждал: ребёнок, лежащий в отдельном боксе с COVID, восемь как минимум посещений в сутки к нему персонала идёт - врач, заведующий отделением, медсестра процедурная, санитарка и так далее. Как бы мы ни защищались средствами индивидуальной защиты, всё‑таки надо говорить, что эти средства защиты неидеальные и может быть этот вариант.

В этой связи сразу я хотел бы обратить внимание - я не планировал об этом говорить - на то, что сказал Николай Николаевич насчёт того, что надо открывать детские сады, школы и так далее. Понимаете, дети, которые бессимптомно в своей массе переносят, отличаются высокой подвижностью, активностью, коммуникабельностью. Я думаю, что здесь надо очень серьёзно ещё подумать и всё взвесить.

Для каждого региона, и это совершенно правильное Ваше решение, Владимир Владимирович, должны быть свои определённые особенности.

Например, Санкт‑Петербург. Александром Дмитриевичем принято решение, обоснованное решение, в связи с тем что в Санкт‑Петербурге большое количество людей живут ещё, некоторое количество, в коммунальных квартирах, где в принципе невозможно обеспечить изоляцию, если появляется один больной, принято решение организовать два обсерватора, подчёркиваю, не лечебного учреждения, а обсерватора. Один обсерватор на 1080 коек в "Ленэкспо", и второй обсерватор в районе Репино более чем на 500 коек. Это, мне кажется, очень правильно, потому что позволит этих людей из коммунальных квартир таким образом изолировать.

Очень важно, на мой взгляд, подчеркнуть, и это ключевой момент, что никуда не делись обычные инфекции и обычные пневмонии. Увлекаясь, особенно вопросами коронавирусной инфекции, мы частенько забываем об этом. Но у нас сохраняется заболеваемость корью, коклюшем, ветряной оспой, менингококковой инфекцией. Многие из этих инфекций дают высокую летальность, а последняя вообще до 10-15 процентов.

Поэтому во всех регионах, и так сделано в Санкт‑Петербурге, сохраняться должна либо отдельная клиника, либо стационар, либо отделение, куда идут обычные инфекции с летальностью, значительно превышающей COVID у детей. Так сделано в Санкт‑Петербурге. Мы участвуем в маршрутизации, и детский научно-клинический центр ФМБА России принимает в свой стационар, в свою клинику таких детей, самых тяжёлых детей, и спасает таких детей с инфекционными заболеваниями.

Мы также не рассматриваем все пневмонии, которые имеются у детей, как ковидные. Есть пневмонии разные: пневмококковые, практически незаразные, есть микоплазменные, в значительной степени более заразные, есть вирусные другие, риновирусные пневмонии и так далее. И они могут протекать у детей значительно тяжелее, чем COVID.

К счастью, на ИВЛ у нас нет на сегодняшний момент детей ковидных, но есть дети с обычными пневмониями в очень тяжёлом состоянии. Нельзя исключать, если мы не будем это учитывать, и сочетанную инфекцию, когда больной ковидный [ребёнок] может получить респираторно‑синцитиальную вирусную инфекцию очень тяжёлую и так далее. Это может повысить вероятность неблагоприятного исхода.

Здесь же, в этом тезисе, я хотел бы завершить его вопросом, который вообще не обсуждался ещё у нас в стране, на мой взгляд, он очень важный: мы не знаем, какие будут остаточные явления, и не знаем их динамику после перенесённой коронавирусной инфекции. Понятно, что лёгкие поражаются, и все, перенёсшие пневмонию, наверное, будут нуждаться в реабилитации. Но, уже по современным данным, не только лёгкие поражаются, поражается сердце, появились работы о поражении центральной нервной системы.

И в этой связи мы должны уже сегодня подумать о перспективах, в частности, о системе реабилитации перенёсших такие болезни, в первую очередь у детей. Детский научно‑клинический центр ФМБА России обладает уникальным опытом и возможностями по реабилитации детей, перенёсших инфекционные болезни. И сейчас мы уже приступили к отработке программ реабилитации для детей после COVID и будем готовы через одну-две недели такие программы предложить для рассмотрения.

И последний тезис, Владимир Владимирович, это тот вопрос, который всех, конечно, волнует, в первую очередь Вас как руководителя государства, - это прогноз. Понятно, что COVID - это не грипп, и мы не можем использовать те подходы, которые были раньше, при гриппе. Там есть такие выступления, что шесть-семь недель - всё закончится. Я к этому отношусь крайне скептически. Мы должны сохранять ту систему, которая сейчас существует и налажена, очень серьёзная система тестирования и ПЦР, и ИФА. Адекватное лечение должно быть.

Здесь надо подчеркнуть, что мы сейчас совместно готовим с Министерством здравоохранения шестую версию методических указаний, и здесь хотел подчеркнуть то, что я Вам говорил и при нашем телефонном разговоре: мне кажется, шире должны использоваться отечественный опыт и отечественные препараты.

Как-то получается, на своей улице пророков не признают. Мы посмотрели, что есть в Китае, после чего мы это адаптируем. Но Китай использует некоторые те самые препараты, которые у нас были разработаны, наши оригинальные препараты. Я не имею права говорить и считаю неправильным называть эти препараты, но я хочу сказать о группах. Есть препараты противовирусного действия у нас, отечественные, с иммуномодулирующим эффектом, патогенетические средства, которые очень широко у нас всегда использовались, и были серьёзные разработки.

В настоящий момент в Федеральном медико‑биологическом агентстве целый ряд серьёзных препаратов уже рассматривается с точки зрения возможности применения как очень важных патогенетических. Ведь на каждом этапе лечения должно использоваться своё средство. Мне кажется, что в шестой версии, наверное, было бы разумно чуть расширить в том числе и отечественный опыт. Нам говорят: нет доказательной базы. Но, извините, никакие препараты, которые сейчас используются, не имеют доказательной базы, потому что они не прошли международные многоцентровые исследования. А те препараты, которые у нас уже есть, их и не пускали на этот международный рынок, потому что надо было заплатить такие деньги, которые просто нереальны, а там ещё и конкуренция с международными крупными фармацевтическими гигантами. Это очень важно.

И в прогнозе этом важным является ещё такой момент, как организация помощи и маршрутизации. Да, конечно, сейчас мы пытаемся нивелировать прежде всего там, где наиболее высокая заболеваемость, эту пиковую нагрузку, которая возникает на стационары, за счёт развёртывания новых, дополнительных коек. И здесь нам, наверно, для анализа нашего внутреннего, не для внешнего, очень важен ещё один критерий - не только заболеваемость, количество выздоровевших, летальность, но и госпитализация, какое количество госпитализированных больных. Может быть, в учётную форму внести ещё и этот показатель, и это очень важно.

И, завершая, мне бы хотелось сказать последнее, академик Малеев правильно сказал: на входе должны быть экспресс‑тесты. Чем скорее мы поймём, с чем мы имеем дело, тем лучше будет. Но те же самые экспресс‑тесты должны быть и на выходе. Что я имею в виду? Если возможно, нужно попытаться сократить время получения контрольных результатов для тех больных, которые перенесли COVID и готовятся на выписку. Это позволит освободить койки, для того чтобы туда, на эти специализированные койки, поступили ещё больные.

Доклад закончен. Спасибо за внимание.