Оценка медико-социальной эффективности службы охраны материнства и детства

В условиях депопуляции, возобновившаяся после кратковременного естественного прироста, естественная убыль населения РФ, требует проведения глубокого анализа сложившейся ситуации как в целом в стране, так и в отдельно взятых ее субъектах. Наряду со снижением рождаемости, вызванным рядом объективных причин, и прежде всего снижением числа женщин фертильного возраста, обусловленного низкой рождаемостью, зарегистрированной в период социально-экономического кризиса 90-х годов прошлого века в странах постсоветского пространства, несомненный вклад в этот негативный тренд вносят и репродуктивные потери. В этой связи возникает необходимость объективной оценки эффективности организации медицинской помощи в сфере охраны материнства и детства. Помимо общепринятых коэффициентов, традиционно используемых для оценки эффективности службы охраны материнства и детства, отражающих смертность плода и детей в различные периоды младенчества (мертворождаемость, перинатальная, неонатальная, постнеонатальная, младенческая смертность и т.д.), опосредованно свидетельствующих о качестве оказания медицинской помощи данной категории, Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) разработан ряд дополнительных коэффициентов. К их числу относятся показатель фетоинфантильных потерь, а также менее известный коэффициент, позволяющий провести оценку медико-социальной эффективности деятельности службы охраны материнства и детства, в основу которого положено отношение смертности детей в постнеонатальном периоде к мертворождениям и смертности новорожденных.
Цель исследования: оценка медико-социальной эффективности деятельности службы охраны материнства и детства в РФ и Республики Крым (РК) за 2015-2017 гг.
Материалы и методы. В ходе анализа использованы материалы ежегодного статистического сборника «Основные показатели здоровья матери и ребенка, деятельности службы охраны детства и родовспоможения в Российской Федерации» (ФГБУ «Центральный научно-исследовательский институт организации и информатизации здравоохранения» МЗ РФ). Коэффициент эффективности деятельности службы охраны материнства и детства рассчитывался по формуле: К=П/Р, где П - поздняя (постнеонатальная), Р – ранняя (мертворождаемость и смертность в период 0-27 дней жизни) смертность. Интерпретация результатов проводилась, исходя из критериев оценки ВОЗ: 1,0 – очень низкая; 0,5-1,0 – низкая; 0,4-0,5 – средняя; 0,3-0,4 – высокая, менее 0,3 – очень высокая. Статистическая обработка материалов производилась с использованием программы Microsoft Excel 2010.
Результаты исследования и их обсуждение. Исходя из формулы расчета коэффициента эффективности, поздняя смертность жизнеспособных детей соответствует постнеонатальной смертности, на долю которой согласно статистических данных приходится около 30% всех случаев детской смертности. В РФ коэффициент постнеонатальной смертности в 2015-2017 гг. последовательно снижался с 4,1‰ до 3,6‰ соответственно (-12,2%). В тоже время, в РК динамика постнеонатальной смертности была незначительной (2,6‰ в 2015 г. и 2,5‰ в 2017 г.). При этом коэффициент поздней смертности в РК был ниже практически на треть (- 30,5%), чем в РФ.
Показатель ранней смертности детей, вынесенный в знаменатель формулы, включает мертворождаемость и неонатальную смертность. В России за исследуемый период отмечена негативная тенденция показателя мертворождаемости: от 6,0‰ - в 2015 г до 6,9‰ в 2017 г.. В РК зафиксирован положительный тренд (6,7‰ - 2015 г, 6,0 ‰ -2016 г, 6,2 ‰ - 2017 г.). Этот показатель в 2017 г впервые стал ниже, чем в РФ (на 10%). Неонатальная смертность в стране за исследуемый период неуклонно снижалась: с 2,5‰ в 2015 г. до 2,0‰ в 2017 г.. В Крыму коэффициент неонатальной смертности в 2017 г. был выше, чем в РФ, практически в 1,5 раза (3,6‰ -2015 г и 3,0‰ -2017 г), но при этом, как показатели мертворождаемости, так и постнеонатальной смертности были ниже.
Полученные при расчете значения коэффициента П/Р в РФ (0,48 – 2015 г и 2016; 0,47 -2017 г) указывают на средний уровень эффективности службы охраны материнства и детства в целом по стране, что преимущественно связано с относительно высокими показателями постнеонатальной смертности. В тоже время в РК медико-социальная эффективность деятельности службы охраны материнства и детства была стабильно очень высокой (0,26 в 2015 и 2016 гг. и 0,27 в 2017 г). В обоих случаях динамика коэффициента графически имела вид прямой линии, что свидетельствует о корректности предоставления статистических данных о мертворождаемости и младенческой смертности.
Выводы: Деятельность службы охраны материнства и детства в РК имеет очень высокую медико-социальную эффективность, в то время как в РФ ее эффективность средняя, что указывает на необходимость совершенствования анте- и постнатальной профилактики в каждом из субъектов РФ, что приведет к повышению медико-социальной эффективности службы в России в целом, и внесет свой вклад в улучшение демографической ситуации в стране.